А) Он подарил ей книгу.

Координация

Подчинение

Координация и подчинение являются типовыми обязательными связями. При организации предложения координация формирует предикативный центр, а подчинение позволяет распространить предложение.

Б) Он подарил ей книгу и газету.

Включается сочинение

Сочинительная связь необязательна для организации простого предложения. Факультативная связь.

В) Он подарил ей книгу большую, в яркой обложке.

Обособленный второстепенный член.

Полупредикативная связь. Связь, на основе которой предложение осложняется обособленным второстепенным членом. Полупредикативные отношения.

НО: Он подарил ей большую книгу в яркой обложке.

Осложнения нет.

Г) Оказывается, он подарил ей книгу!

Вводное слово

Включение осложняющего компонента без синтаксической связи.

Д) друг мой, он уже подарил ей книгу!

Обращение

Синтаксические связи на формальном уровне не устанавливаются

ОСЛОЖНЕНИЕ – это включение в состав предложения элементов на основе синтаксических связей не типичных для ПП (сочинение, полупредикативная связь) или без формально выраженной синтаксической связи.

Три типа осложнения:

1. на основе сочинительной связи (осложнение П однородными членами)
2. на основе предикативной связи (осложнение обособленными второстепенными связями)
3. осложнение без синтаксической связи (вводные и вставные конструкции, различные по объему, и обращения)

2. Характер связанности осложняющих элементов со структурой П.

Две группы:

Структуры, осложняющие элементы которых являются членами П (однородность, обособление)

Структуры, осложняющие элементы которых не вступают в формализованную… (вводные, вставные конструкции, обращения)

Пр.: Прихрамывая – он был на костылях – полковник подошел к окну.

П со вставной конструкцией

При предикативности части сложного П обязательно вступают в синтаксические отношения.

3. Другие хар-ки осложнения.

1. Осложнение не связано с парадигмой П, поскольку не влияет ни на структурную основу П, ни на ее грамматическое значение. Осложнение не имеет отношения к структурной схеме П.

2. Некоторые исследователи склонны связывать осложнение с введением в П элементов со значением добавочной предикации. Добавочная предикация ярко наблюдается при осложнении П обособленными второстепенными членами предложения. Другие осложняющие факторы могут не иметь значение добавочной предикации.

Однородность. Однородные сказуемые действительно способны вводить в П добавочную предикацию. Для других однородных членов элемент добавочной предикации отсутствует. Обращение не вводит добавочной предикации.

Пр.: Как говорят ученые, земля налетит на небесную ось. К сожалению, решить задачу не удалось. (ослож. модальность)

Введение элемента добавочной предикации не является обязательным требованием осложнения. Он может сопровождать осложнение.

4. Как влияет осложнение на информативный (содержательный) объем П.

Я купил книгу и тетрадь.

Я купил книгу.

Пр.: Зима, холодная и длительная, губительна для птиц. – Холодная и длительная зима губительна для птиц.

Увеличение содержательного объема П.

Пр.: К сожалению, решить задачу не удалось.

Расширение содержательного объема П с помощью модального элемента.

Пр.: Шум в классе мешает работать. После окончания грозы солнце светит ярче.

Осложнение формальное и семантическое не обязательно предполагают друг друга.

ОСЛОЖНЕНИЕ – это введение в структуру простого П некоторых элементов на основе синтаксической связи в целом не характерной для ПП (сочинение, полупредикативность), либо вне формально выраженной синтаксической связи. В ряде случаев осложненные элементы П вносят в него значение дополнительной предикации. Они могут являться либо не являться членами П и не входить в структурную схему П, и не влияют на его парадигму.

ОСЛОЖНЕНИЕ ПРЕДЛОЖЕНИЯ ОДНОРОДНЫМИ ЧЛЕНАМИ

1. Понятие синтаксической однородности и однородных членов П.

Сочинительная связь не типична для структуры ПП. Тем не менее, она может встречаться в составе ПП, организуя однородные члены. Она объединяет равноправные компоненты. Члены П, объединенные сочинением, по определению должны быть тождественны в своей синтаксической позиции.

Валгина: Однородными являются члены П, связанные сочинительными отношениями и занимающие одинаковую синтаксическую позицию в П.

Лекант: Однородными называются члены П, выполняющие одинаковую синтаксическую функцию к одному и тому же подчиняющему или подчиненному члену П или к основе П в целом.

Кроме сочинительных отношений однородные члены обязательно характеризуются совместной отнесенностью к одному и тому же члену П.

Когда мы говорим о совместной отнесенности однородных членов к одному управляющему компоненту, в круг однородности включаются второстепенные члены.

С другой стороны, совместная отнесенность однородных членов к одному зависимому компоненту включает в их состав главные члены П.

Совместная отнесенность однородных членов к основе П в целом позволяет говорить об однородности детерминантов. Редкое явление (однородность детерминантов).

[Детерминанты – распространение ПП может быть двояким: а) присловным (когда второстепенный член относится к одному из элементов грамматической основы или другому второстепенному члену) (Пр.: Мы любим собираться у самовара. Я купил новый диск.); б) приосновное (когда второстепенный член по смыслу зависит не от одного из других членов П, а от грамматической основы в целом(отношения смысловые))(Пр.: По вечерам мы любим собираться у самовара.). Получило название детерминантов. Два типа: обстоятельственные и объектно-субъектные (детерминанты). Детерминант тяготеет к абсолютно начальной позиции.]

1. Сочинительные отношения (они могут иметь как вербализованный, так и не вербализованный вид (сочинительный союз; формально не выражен: бессоюзные отношения)).
2. Единство синтаксической позиции.
3. Однородность распространяется на любые члены П.

Однородность – комплексное явление

1. Свойства однородности.

1. Единства синтаксической позиции

Является определяющим для однородности, однако присуще не только ей.

Пр.: большая кирпичная стена

Говоря о единстве синтаксической функции, мы должны подразумевать (в случае однородности) наличие сочинительной связи.но при этом сочинительные отношения между членами П не обязательно приводят к полному тождеству их синтаксической позиции.

Пр.: Когда и кем построен Эрмитаж? Как могла такая пожилая женщина оказаться здесь в столь поздний час и совсем одна? (На первый план выходит наличие формальной сочинительной связи). Зимой по вечерам мы собирались в кругу друзей.

Единство синтаксической функции и сочинительные отношения при однородности должны предусматривать друг друга. Сами по себе они не обязательно формируют однородность.

1. Морфологическая выраженность однородных членов

В качестве одного из требований синтаксической однородности выделяют одинаковую синтаксическую природу однородных членов (ряд лингвистов). Однородные члены должны быть выражены одной частью речи. Считать данное требование нет оснований.

Синтаксические члены П, выраженные разными частями речи, не имеют запрета на включение в однородный ряд.

Пр.: Одевается он отлично и со вкусом. Входит ко мне человек лет 35, смуглый, черноволосый, в усах, в бороде («Дубровский»).

Морфологическое тождество не является обязательным условием однородности.

1. Логико-семантическая соотносимость однородных членов

Пр.: На площади собрались юноши, девушки и студенты. Образ и характер Башмачкина созданы очень ярко.

Некорректность.

Однородность должна реализоваться не только в формальной структуре П (здесь она выражается через единство синтаксической функции и сочинительную связь), но и на семантическом уровне: компоненты, объединяемые в ряд однородных синтаксических членов должны быть логически соотносимы. Семантико-синтаксическое явление.

Пр.: Маленький сквер в центре занят пенсионерами, детьми и осенью. У нее были великолепные саквояжи и рыжие волосы. (Стилистический прием).

Синтаксическая однородность – это явление комплексное. Во-первых, это явление реализуется как в формальной, так и в содержательной структуре П. Во-вторых, для своей реализации однородность требует одновременного соблюдения ряда требований: единство синтаксической функции, логико-семантическая сопоставимость объединяемых компонентов.

3. Понятие открытой и закрытой сочинительной связи.

Предложено Белошапковой.

Выделение этих двух типов сочинительных отношений важно для характеристики однородности, и при типологии ССП.

Открытой называется такая сочинительная связь, которая объединяет в один ряд неограниченное число компонентов. При этом одним из требований открытой структуры является тождество семантических отношений между объединяемыми компонентами.

Закрытой является сочинительная связь, которая формально объединяет только два компонента.

Пр.: Купи в магазине молоко, селедку, соленые огурцы, чипсы… Купи в магазине не молоко, а селедку.

Первая конструкция формально открыта, вторая – формально закрыта (сочинение (не, а) по принципу противопоставления).

Открытое и закрытое сочинение обусловлено синтаксической конструкцией.

При закрытом сочинении количество объединенных компонентов (2) лимитируется самой синтаксической структурой, тогда как при открытой структуре количество компонентов определяется экстралингвистическими факторами.

1. Вопрос о П с несколькими сказуемыми.

Традиционно такие П рассматриваются как простые с однородными сказуемыми (монопредикативные П).

Белошапкова говорит о том, что рассматривать такие П как монопредикативные не вполне корректно. Адекватнее относить к П сложным. Сказуемое является конструктивным и семантическим центром П. именно сказуемое определяет собой предикативность П, и именно сказуемое организует семантику П в целом (структуру того факта или ситуации, к которой П отсылает). Вопрос о предикативности П – это вопрос о его сказуемом.

Если в П присутствует более одного сказуемого, такое П уже не может быть названо монопредикативным, оно переходит в разряд полипредикативного (рассмотрено как сложное П).

П типа «Он добрый и отзывчивый» - только в таких конструкциях, где в однородные отношения вступают не сами сказуемые, а лишь именные части, можно говорить о простом П.

Пр.: Я пока еще учусь, а потом хотел бы стать врачом. (Различия в модальном плане им точке синтаксического времени. Есть основания говорить о полипредикативности.)

Валгина пытается говорить о переходных явлениях, которые тяготеют либо к монопредикативным, либо к полипредикативным структурам. Структура описываемого в П события.

Если в П описываются два самостоятельных действия, П тяготеет к сложному. Если описывается некое единое нерасчлененное действие, то такое П тяготеет к простому.

Пр.: Как-то ночью грозно вздохнула и грохнула Нева. – Шевченко упал лицом на соломенный тюфяк и зарыдал. 1 – простое, 2 – сложное.

Границу между такими П провести достаточно сложно.

Критерии отнесения либо к простым, либо к сложным вполне подвижны. В наибольшей степени они подвижны в П с простыми именными сказуемыми.

В некоторых случаях такие П содержат формальные показатели моно- или полипредикативности.

А) П с наличием двух детерминантов в 2-х разных позициях.

Пр.: По утрам мы купались в пруду, а вечером сидели на веранде у самовара.

Детерминант – приосновный распространитель.

Наличие двух детерминантов – наличие двух предикативных основ – полипредикативность.

Б) Сказуемые различаются в планах модальности и синтаксического времени (полипредикат.).

В) Разного рода лексические конкретизаторы времени или последовательности действий во второй части (полипредикат.).

Пр.: Вот сейчас я смотрю телевизор, а завтра…

Монопредикативность

А) Однородность не сказуемых в целом, а частей сказуемого. Не только частей составного именного, но и глагольного сказуемого.

Пр.: Ребенок был слаб и нездоров.

Предикативность обеспечивает связка – здесь она одна – монопредикативность.

1. Вопрос об авторской однородности.

Однородные члены должны обладать логико-семантической сопоставимостью. Однако иногда это требование нарушается сознательно с целью создания эстетического эффекта.

Пр.: Теще подарили большое, кожаное кресло. Большая, комбинированная печь.

В основе авторской однородности лежит представление о семантической близости однородных членов. Преднамеренное синтаксическое сближение разнородных элементов может породить эффект семантического сближения. Транслирование семантических признаков.

Пр.: Парк замят пенсионерами, детьми и осенью.

ОСЛОЖНЕНИЕ П ОБОСОБЛЕННЫМИ ВТОРОСТЕПЕННЫМИ ЧЛЕНАМИ

Полупредикативная связь.

В ряде случаев структура П может осложняться элементами, которые, не имея собственной полноценной предикативности, могут быть развернуты в предикативную единицу.

Пр.: Ее ясные четкие ответы сразу прояснили ситуацию. – Ее ответы, ясные и четкие, сразу прояснили ситуацию.

1 – определение вводит характеристику по признаку. 2 – определение является формальным; приобретает дополнительное, не свойственное ему ранее, обстоятельственное значение. Автономизация определения (Ее ответы, которые были ясные и четкие…). (Ее ответы сразу прояснили ситуацию, поскольку были ясные и четкие.) – придаточное обстоятельственное со значением причины. Изменение синтаксической функции.

Полупредикативная связь не просто вводит тот или иной член П.

[Полупредикативная связь – такая разновидность подчинения, которая может быть трансформирована в предикативные отношения. Никакая подчинительная связь предикативность породить не может.]

Она делает этот второстепенный член более автономным, более самостоятельным как по смыслу, так и по синтаксической функции. Второстепенный член, который вводится в структуру П на основе полупредикативной связи часто обладает возможностью трансформировать в предикативную единицу.

Пр.: На велике, болтая ногами, ехал мальчишка. – Выделение второго сказуемого из деепричастия или деепричастного оборота. Полупредикативность обеспечивается еще одним сказуемым. (На велике ехал мальчишка и болтал ногами.)

1,5 – 2 (условная схема)

Почему обособлению подлежат лишь определения и обстоятельства? Почему не дополнения?

Определение – характеристика по признаку чего-либо. Обстоятельство – характеристика действия по признаку. Дополнение отвечает за косвенное выражение субъективности и объективности.

Определение и обстоятельство соотносимы со сказуемыми (элемент признаковости), дополнение – с подлежащим.

Полупредикативные отношения могут быть свойственны определению и обстоятельству в той же мере, в какой предикативные сказуемому. А дополнению они не свойственны, как предикативность подлежащему.

Возможен случай, когда обособленный второстепенный член выражен субстантивом (обособленное приложение).

Пр.: Мой друг, юрист, рассказал мне… - Мой друг – юрист.

Обособление – это выделение второстепенного члена (определения или обстоятельства) в самостоятельную синтаксическую позицию на основании: а) полупредикативной связи и б) приобретение этим второстепенным членом повышенной смысловой нагрузки и расширение его синтаксической функции.

ПОЛУПРЕДИКАТИВНАЯ СВЯЗЬ И ОТНОШЕНИЕ ДОПОЛНИТЕЛЬНОЙ ПРЕДИКАЦИИ

Дополнительная предикация бывает двух типов: а) с одной стороны – это так называемая прямая дополнительная предикативность, которая выражена в П соответствующей словоформой, позволяющей развертывание еще одной предикации; б) косвенная дополнительная предикация обнаруживается в П посредством не специализированной словоформы, а через другие явления (временной детерминант, служебное слово и т. д.).

Пр.: Не смотря на принятые меры, вода не убывала.(косвен. дополн. пред.) Вернусь домой, и скоро.

В случае прямой дополнительной предикации обособление, как правило, вводится именно с помощью полупредикативной связи. При косвенной дополнительной предикации полупредикативная связь может в П отсутствовать.

Обособление по преимуществу базируется на полупредикативной связи, однако в ряде случаев может существовать и без таковой.

В рамках прямой дополнительной предикации можно различать две разновидности. Во-первых, это явление полупредикативности как таковой – это синтаксическое отношение между обособляемым именем и определяемым субстантивным членом П (имя – имя). Пр.: Девушка, с виду горничная, стояла в лавке, спиной к порогу. Ее муж, солидный архитектор, раз в неделю приезжал на дачу. В подобных ситуациях мы наблюдаем возможность развертывания сказуемого из приложения (Ее муж – солидный архитектор.). таким образом, при полупредикативности обособляемый член П может быть возведен, как правило, к именной части составного именного сказуемого. То же самое характерно для обособления определения, выраженного прилагательным. Пр.: Ее ответы, ясные и четкие, сразу прояснили ситуацию (Ее ясные и четкие ответы сразу прояснили ситуацию.).

Пр.: Утомленная волнением мать сурово молчала. Утомленная волнением, мать сурово молчала(полупредикат. отношения). (Мать была утомлена волнением. – в первом случае эту фразу перевести не возможно, во втором – возможно, из-за полупредикативных отношений.)

Последний пример показывает, что полупредикативность часто, но не обязательно, обусловлена позицией обособляемого второстепенного члена.

Типовым является обособление согласованного и несогласованного определения в позиции после определяемого слова. Однако, возможно обособление и препозитивного определения в том случае, когда мы приписываем ему повышенную смысловую нагрузку и рассматриваем как полупредикативный элемент.

Вторая разновидность прямой дополнительной предикативности – глагольная дополнительная предикативность. Вводится глагольной формой: деепричастием или инфинитивом. Именно в этом случае дополнительная предикация наиболее очевидна, поскольку здесь она обусловлена морфологически. Обособленный второстепенный член, выраженный глагольной словоформой, грамматически предрасположен к тому, чтобы обеспечивать дополнительную предикативность.

Пр.: На ишаке, болтая ногами, ехал старик. Мужчины вышли в коридор, - поразмяться, покурить. (На ишаке ехал старик и болтал ногами. Мужчины вышли в коридор, чтобы поразмяться и покурить.)

В полупредикативности отношения дополнительной предикации возникают у грамматической формы, которая сама по себе предикативными возможностями не располагает.

Во втором случае отношения дополнительной предикации предопределены морфологически (грамматически).

Косвенная предикация:

1. Свернутая. Она присутствует в субстантивных оборотах, позволяющих развертывание в субъективно-предикативную конструкцию. Обеспечивает предлог «несмотря на».

Пр.: Несмотря на принятые меры, вода не убывала.

Обособление конструкций «несмотря на» подчинено общему принципу обособления. «Несмотря на» - обособленное обстоятельство со значением уступки. Обстоятельство выражено номинативом.

Пр.: Вопреки прогнозам зима не заканчивается. (были прогнозы)

1. Отраженная предикативность. Редкое явление. Она наблюдается в некоторых конструкциях с союзом, в которых вторая часть не имеет собственного сказуемого, а как бы по смыслу дублирует или отражает сказуемое первой части.

Пр.: Она задумалась, но уже не о нем. Если я и раскрывал рот, то от изумления. Было душно, как перед грозой. (Она задумалась, но задумалась уже не о нем. Если я и раскрывал рот, то делал это от изумления. Было душно, как бывает перед грозой.)

Обособление сравнительного оборота подчиняется общим приципам обособления. Сравнительный оборот обладает той самой отражекнной предикативностью.

Второе П соотносится со сложным (наличие подчинительного союза «если…, то»), однако, вторая его часть обладает не предикативностью, а отраженной предикативностью.

Первое П. явление обособления.

В первом и втором случае определить синтаксическую функцию обособленного члена отчасти сложно.

Отношения дополнительной предикативности достаточно широкое синтаксическое явление. С одной стороны, как в случае прямой дополнительной предикации, оно связано с полупредикативной связью, с другой стороны, возможны случаи, когда дополнительная предикация обеспечивается иными средствами (предлогами, союзами). Наконец, подобный взгляд на явление дополнительной предикации позволяет уточнить синтаксический статус ряда конструкций, таких как, присоединительные конструкции или обороты с «несмотря на» и «вопреки». Имеются основания того, чтобы определять эти конструкции как разновидности обособления.

К неприсловным связям относятся: предикативная связь, двунаправленные связи, связь детерминанта, связь творительного падежа со значением субъекта, сочинительная связь, пояснительная связь, присоединительная связь и параллелизм.

1)Предикативная связь - это связь словоформ, представляющих компоненты, которые находятся в предикативном отношении, т.е. подлежащее и сказуемое. Особенность этой связи состоит в том, что два компонента (подлежащее и сказуемое) взаимно друг друга определяют и подчиняют. Например: Ветер стих, Буря стихла, Голоса стихли . С одной стороны, здесь проявляется согласование формы сказуемого с формой подлежащего в числе и роде. С другой стороны, сказуемое определяет форму подлежащего - только именительный падеж. Частная разновидность предикативной связи - так называемая координация (термин В.В. Виноградова), это связь между подлежащим - личным местоимением в форме 1 и 2 лица и сказуемым - глаголом в соответствующей форме: Я читаю, Ты читаешь . В этом случае нельзя установить, что от чего зависит, так как и личное местоимение, и глагол имеют самостоятельную форму лица.

2)Двунаправленная связь - это подчинение словоформы двум компонентам одновременно. Например: Он помнил отца молодым. Словоформа «молодым» подчинена двум компонентам: глаголу-сказуемому «помнил молодым» и существительному-дополнению «отца молодым» . В первом случае связь выражается падежной формой (управление), во втором - формами числа и рода (неполное согласование; ср.: Помнил родителей молодыми, Помнил мать молодой ). Двунаправленные связи имеют и другие проявления - согласование и так называемое тяготение (термин Л.А. Булаховского): Тополя зазеленели первые («тополя первые» - согласование, «зазеленели первые» - тяготение , которое выражается не формой слова, а порядком слов); согласование и связь, оформленная интонацией: Взволнованный, он ходил по берегу («взволнованный он» - согласование, «взволнованный ходил» - связь, выраженная интонацией).

3)Связь детерминанта , второстепенного члена предложения, выраженного словоформой, связанной не со словом, а со всем предложением. Эта отнесенность к предложению обозначается порядком слов: детерминант располагается в начале предложения. Например: В юности все люди - мечтатели, В этой стране говорят на испанском языке.

4)Связь творительного субъекта с формой страдательного причастия : Зеленые газоны истоптаны отдыхающими. На первый взгляд, связь словоформы «отдыхающими» может показаться присловной - словоформа зависит от одного слова. Но на самом деле это связь неприсловная, т.к. глагол «истоптать» далеко не во всякой форме может сочетаться с творительным падежом, а только в форме страдательного причастия, когда творительный имеет субъектное значение (ср. невозможность сочетания «истоптать отдыхающими» ).

5)Пояснительная связь близка к сочинительной: пояснительный союз (то есть, а именно, или, как-то и др.), как и сочинительный, находится между связываемыми компонентами, т.е. в интерпозиции. Ср.: Приходите во вторник, то есть завтра . Специфика этой связи заключается в неравноправии компонентов, в подчиненности поясняющего компонента, что выражается порядком слов (сначала поясняемый компонент, потом поясняющий) и интонационным выделением.

6)Присоединительная связь также близка к сочинительной, присоединительное средство связи (да и, да еще, и то, и притом и др.) также находится в интерпозиции. Особенность связи заключается в значении союзного средства (добавление) и выражается порядком компонентов и интонацией.

7)Параллелизм . Этот термин принадлежит В.В. Виноградову и используется для обозначения связи двух однопадежных существительных: инженер-строитель, студент Иванов, утес-великан (сочетания с аппозитивными отношениями). Связь напоминает согласование (инженера-строителя, инженеру-строителю и т.д.), но таковым не является, поскольку каждое существительное имеет самостоятельную форму падежа (а не зависимую, как прилагательное), и установить зависимость одной из форм от другой невозможно.

8)Сочинительная связь

В истории синтаксической науки найдено несколько различительных признаков, на основе которых можно определить виды синтаксических связей, и выдвинуто несколько их оппозиций. Наибольшую познавательную ценность имеют те из них, которые учитывают все типы соединений, указанные выше, и, следовательно, приложимы ко всем случаям синтаксической связи. Именно такой общей оппозицией является традиционное противопоставление сочинительной связи подчинительной .

Сочинение и подчинение противостоят друг другу по признаку наличия - отсутствия детерминации, т.е. формально-строевых отношений определяемого и определяющего, главного и зависимого компонента, «хозяина» и «слуги». При подчинении эти отношения есть и роль компонентов в создании конструкции различна, следовательно, они разнофункциональны; при сочинении их нет и компоненты однофункциональны , они играют одинаковую роль в создании синтаксической конструкции; ср.: комната под лестницей - комната и лестница.

Однофункциональность компонентов, свойственная сочинительной связи, не предполагает их однооформленности. Однофункциональные компоненты, связанные сочинительной связью, могут быть и разнооформленными, ср.: вовремя и без потерь (убрать урожай) ; был запачкан и в пыли (Кр.)

Однофункциональность компонентов при сочинительной связи предполагает их обязательную семантическую одноплановость. Однако эта одноплановость может быть направлена и не по тем линиям, по которым синтаксическая традиция различает члены предложения. Сочинительная связь возможна и между такими словоформами, которые являются разными членами предложения. Это имеет место в предложениях с вопросительными, отрицательными, неопределенными и обобщающими местоимениями, где сочинительная связь может объединять местоимения, являющиеся разными членами предложения: Мы все учились понемногу чему-нибудь и как-нибудь (П.); Никто и никогда его в этом не убедит; Все и везде говорили одно и то же. Однофункциональность в таких случаях складывается на основе общей роли компонентов, объединяемых сочинительной связью, в создании вопросительной или кванторной семантики предложения.

Разнофункциональность или однофункциональность объединяемых синтаксической связью компонентов отчетливо обнаруживается при включении образуемой ими конструкции в усложненную конструкцию в качестве ее зависимого компонента. При этом связанные подчинительной связью разнофункциональные компоненты занимают разные позиции: главный компонент становится определителем вновь введенного компонента, а зависимый - определителем этого определителя. Это проверяется возможностью свертывания конструкции: в составе образовавшейся усложненной конструкции главный компонент при сохранении зависимого не может быть опущен, ср.: новый фильм - смотреть новый фильму - смотреть фильм,- при невозможности словосочетания смотреть новую; то же в сложном предложении, ср.: Он рассказал, какой фильм посмотрел - Я попросил, чтобы он вспомнил, какой фильм посмотрел - при невозможности сложного предложения Я попросил, какой фильм посмотрел.

Между тем связанные сочинительной связью однофункциональные компоненты занимают в составе усложненной конструкции, куда они введены как определяющий компонент, одну позицию, что доказывается возможностью опущения любого из них: (и) газеты, (и) журналы - выписывать (и) газеты, (и) журналы - выписывать (и) газеты - выписывать (и) журналы ; также в сложном предложении, ср.: Книг нужных нет, и времени свободного мало - Он сейчас не занимается, потому что книг нужных нет и (потому что) времени свободного мало - Он сейчас не занимается, потому что книг нужных нет - Он сейчас не занимается, потому что времени свободного мало.

Сочинительная и подчинительная связь различаются также средствами выражения. Это различие имеет две стороны.

1. Средства выражения сочинительной связи одинаковы на разных уровнях (на уровне связи в словосочетании и простом предложении и на уровне связи в сложном предложении), в то время как средства выражения подчинительной связи на разных уровнях существенно различны.

2. Сочинительная связь не выражается формами слова. Основным средством выражения сочинительной связи являются союзы особого типа (сочинительные), которые имеют свойство выражать связи между любыми однофункциональными компонентами: и между формами слов, и между предложениями. При определенных смысловых отношениях (перечислительных) сочинительная связь выражается без союзов - порядком слов и многочленностью ряда: связанные сочинительной связью компоненты располагаются контактно, непосредственно один за другим, и их однофункциональность выражается самим фактом неопределенного количественного состава ряда (не обязательно два компонента).

И у сочинительной, и у подчинительной связи, рассмотренных каждая в отдельности, есть свои общие, т. е. представленные и на уровне связей в словосочетании и простом предложении, и на уровне связей в сложном предложении, дифференциальные признаки, различающие их виды.

Предикация есть акт соединения независимых предметов мысли, выраженных самостоятельными словами, для отображения и интерпретации в языке события, ситуации действительности.

Предикация предполагает приписывание некоего признака пред­мету (субъекту): S есть Р. Этот признак называется предикатив­ным, или предикатом (от позднелатинского praedicatum - "сказан­ное"). Во многих языках этот термин был использован для обозна­чения главного члена предложения (в русском языке термин «ска­зуемое» является калькой с латинского praedicatum). Однако будет ошибкой отождествлять части предложения, связанные отношением предикации, с подлежащим и сказуемым. Подлежащее и сказуе-мое -это хотя и наиболее распространенный, но все же только один из возможных способов выражения предикации. Сравним лич­ное и безличное предложения: Я скучаю и Мне скучно; в этих пред­ложениях один и тот же субъект (я, мне) и один и тот же по значе­нию предикат (скучаю, скучно), но в первом предложении они вы­ражены в виде подлежащего и сказуемого, а во втором, так называ­емом «безличном» предложении, нет подлежащего. При тождестве предикации имеет место различие в ееграмматической интерпрета­ции: в безличном предложении субъект выражен дательным падежом личного местоимения, то есть падежом адресата, вследствие чего скука истолковывается как некая сила, извне овладевшая субъек­том; в личном же предложении скука есть сугубо внутреннее состо­яние лица. Подлежащее и сказуемое могут не совпадать и с темой и ремой. Бывают случаи, когда и подлежащее, и сказуемое относятся к теме предложения, тогда как ремой оказывается второстепенный член; если, например, предложение Вася идет в школу является от­ветом на вопрос Куда идет Вася?, то его актуальное членение будет таким: Вася идет (Т) в школу (R).

Предикаты неоднородны. Различаются: 1) таксономические предикаты - предикаты, указывающие на вхождение предмета в класс: Этот цветок - ландыш. Это дерево - дуб; 2) характеризующие предикаты - предикаты, указывающие на устойчивые или преходящие, собственные или несобственные, динамичные или статичные признаки субъекта: Он болеет. Он устал. Гарун бежал быстрее лани (Лермонтов); 3) реляционные предикаты - преди­каты, указывающие на отношение одной субстанции к другой: Анна Ивановна - бабушка Тани; а) предикаты временной и про­странственной локализации: Занятия - вечером. Дом еще далеко. Сергей дома. В результате предикации «слепо ползучему» пред­мету приписывается определенная и уже не слепо ползучая смыс­ловая содержательность.

Всякое предложение, чтобы стать актуализированной единицей речи - высказыванием, должно характеризовать описываемый факт по отношению ко времени сообщения и позиции говорящего, причем факт может быть квалифицирован как реальный или ирре­альный; ср., например, предложения со сходным лексическим со­держанием: Принесли почту. - Скорей бы принесли почту. - Пусть принесут почту! Поэтому важнейшим признаком предложения как синтаксической единицы является предикативность. По мнению В. В. Виноградова, предикативность - это отнесенность выс­казываемого содержания к реальной действительности, граммати­чески выражающаяся в категориях (синтаксических, а не только морфологических) модальности (наклонения), времени и липа. Таким образом, предикативность - это актуализация сообщаемого, установление его связи с действительностью и ее интерпретация. Это создает единицу, способную активно участвовать в коммуника­ции и выражать сообщение. При этом совершенно не важно, явля­ется ли эта связь истинной или ложной. Так, предложение Идет снег содержит информацию, относящуюся к настоящему времени и осмысливаемую говорящим как истинная и реальная; однако точно так же осмысливается и интерпретируется информация в предложе­нии Идет рыбный дождь.

Предикативность выражается в синтаксических категориях на­клонения, времени и лица. Так, сообщение Я вам пишу интерпретируется как реально осуществляющееся в настоящем времени и свя­занное с действием самого говорящего. В предложении Help me to need no aid from men - Помоги мне не нуждаться в помощи людей (Kipling) выражается побуждение говорящего, не способное актуа­лизироваться в определенном временном плане. Предикативность, таким образом, есть грамматическое выражение предикации. Если предикация (в широком смысле) устанавливает связь предмета и признака, то предикативность устанавливает связь сообщаемого в предложении с ситуацией в самом бытии. Иначе говоря, это комп­лекс модально-временных значений, соотносящих высказывание с ситуацией бытия. Важнейшей же формой выражения предикации является отношение между подлежащим, указывающим на предмет речи - мысли, и сказуемым, называющим предикативный признак. Сочетание подлежащего и сказуемого представляет собой предика­тивный минимум предложения.

Конструкция Он решил трудную задачу - это предложение, а конструкция Его решение трудной задачи - не предложение. Почему? Все дело в предикативности. В предложении есть предикативность, в непредложении ее нет.

Понятие предикативности не будет таинственным, если подойти к нему как к грамматической форме, лежащей в основе предложения. Грамматическая форма - это единство грамматического значения и средства его выражения (см. Форма грамматическая). Грамматическое значение предикативности - это отношение к действительности. Он решил задачу - говорится о том, что реально. Реши задачу\ Действие «решить задачу» требуется, оно должно быть, оно - еще не реальность. Как видно, отношение к действительности передается с помощью времени и наклонения. Основное средство выражения предикативности - глагол в спрягаемой форме: решил, реши и т.д. Именно такие глаголы и передают время и наклонение, следовательно, они - хорошие передатчики значения предикативности.
Конструкция Его решение трудной задачи не содержит значения предикативности. Нет глагола - средства передачи этого значения.
Заметим, однако, что и конструкция Его решение трудной задачи тоже может стать предложением, если она - заглавие к соответствующему тексту. В этом случае данная конструкция - сказуемое к скрытому подлежащему; сравним: Изложенное далее - это его решение трудной задачи. Здесь есть нулевая глагольная связка (см. Нулевые единицы в языке).
Теперь сравним предложения: (1) Туча была большая и мрачная, (2) Туча, большая и мрачная, медленно приближалась к городу, (3) Большая и мрачная туча медленно приближалась к городу.
Прилагательные большая и мрачная во всех трех предложениях зависимы от одного и того же члена предложения - подлежащего туча. И тем не менее роли этих прилагательных в данных предложениях различны. В чем?
В (1) прилагательные - это именная часть сказуемого, оно в предложении вместе с подлежащим обычно на первых ролях: ради того, чтобы выразить отношения между подлежащим и сказуемым, как правило, и бывает задумано предложение; без сказуемого как носителя предикативности вообще быть не может предложения.
В (3) прилагательные выполняют далеко не такую важную роль, предложение задумано совсем не для того, чтобы сообщить о признаках предмета, к выражению предикативности (предикативных категорий времени и наклонения) прилагательные в этом предложении никакого отношения не имеют. Без данных прилагательных предложение не только не разрушится, но даже и смысл его не очень пострадает.
Во (2) прилагательные хотя и не так важны, как в (1), но все же существенно важнее, чем в (3). Среди всех других неглавных (второстепенных) членов предложения данные определения - прилагательные выделены особо. По своей значимости они занимают промежуточное положение между сказуемым, которое вместе с подлежащим - самый значимый член предложения, и обычным второстепенным членом предложения.
Наиболее значимые в предложении отношения - между подлежащим и сказуемым - называются предикативными. Отношения, подобные отношениям между прилагательными и существительным в предложении типа (2), называются полупредикативными. Отношения, в которые вступают в предложении обычные второстепенные члены предложения, по своей значимости характеризуются как непредикативные.

Никитина

Вопрос 10 Фонема и варианты фонемы. По пособию Хабирова

Различные звуки, в которых реализуется одна и та же фонема, мы называем вариантами одной фонемы, аллофонами, вариациями или оттенками фонемы(по Л.В. Щербе). Последние появляются в сильной позиции фонемы, т.е. в позиции под ударением в соседстве с мягкими согласными, например, вариация фонемы /а/ в слове пять . Среди оттенков одной фонемы бывает один, который является самым типичным, он произносится в изолированном виде, т. е. в максимально независимой позиции (от соседних звуков). Такая позиция, обычно, - это оболочка отдельного слова и, к тому же, под ударением, например, в словах (от худшей к лучшей позиции): пятерка, пять, па, а . Однофонемное слово осуществляет и конститутивную (строительный материал) и дистинктивную функцию. Часто невозможно найти оболочку отдельного слова типа вышеупомянутого а . В таком случае нужно найти такую позицию в слове, в которой различалось бы больше всего фонем (ср. дол-дул-дал- дел ): здесь под ударением в одном и том же фонетическом окружении различаются фонемы /о/, /у/, /а/, /э/). Позиция – это условие реализации фонемы в речи, ее положение в слове по отношению к ударению, другой фонеме, структуре слова в целом. В зависимости от того, «сохраняет» или «утрачивает» фонема свое «лицо», различают сильную и слабую позиции. Сильная позиция – это позиция различения фонем, т.е. позиция, в которой различается наибольшее количество единиц. Фонема выступает здесь в своем основном облике, что позволяет ей наилучшим образом выполнять свои функции. Для гласных русского языка это позиция под ударением (в начале слова перед твердым согласным, в середине - между твердыми и в конце после твердых согласных, ср. арка, барка, рука). Для глухих/звонких согласных – позиция перед всеми гласными (ср. [т]ом - [д]ом), перед сонорными (ср. [п]леск - [б]леск) и в, если после него следует гласный или сонорный (ср. [т]ворец - [д]ворец, о[т]вратный - на[д]вратный). Для твердых/мягких согласных - позиция конца слова (ср.бра[т] - бра[т"]), перед всеми гласными, кроме е (ср. [м]ал -[м"]ал, для переднеязычных согласных - перед заднеязычными (ср. ба-[н]ка - ба[н"]ка, и губными (ср. и[з]ба - ре[з"]ба), для зубных - перед твердыми зубными (ср. ко[нс]кий - ию[н"с]кий), а для фонем /л - л"/ - перед всеми согласными (ср. во/л/на - во/л"]на) и т.д.

Слабая позиция- это позиция неразличения фонем, т.е. позиция, в которой различается меньшее, чем в сильной позиции, количество единиц, поскольку фонемы имеют ограниченные возможности для выполнения своей различительной функции (ср. [сGма]: какая фонема реализуется в звуке [G] - /о/ или /а/ ?) В этой позиции происходит совпадение двух или более фонем в одном звуке (либо в результате редукции, либо под воздействием соседних звуков), т.е. их фонологическое противопоставление нейтрализуется.

Действительно, в определенных случаях фонемы могут утратить какой-либо из различительных признаков, в таком случае происходит нейтрализация противопоставления (контекстуально обусловленное уничтожение оппозиции), например, луг /лук/ - лук /лук/ или фонемы /з/ и /с/ различаются в позиции перед гласным в словах козы и косы, но нейтрализуются на конце слова - ко[с], совпадая в одном звуке. Эту фонему, появляющуюся в слабой позиции, имеющую общие признаки двух фонем (г - к, з - с) в позиции нейтрализации, Трубецкой называет а р х и ф о н е м о й.

Таким образом, в оппозиции /г-к/ при нейтрализации получается архифонема, содержание которой характеризуется признаками смычность и заднеязычность, плюс признак корреляции - звонкость. Фонема, которая имеет дополнительный признак, отличающий ее от другого члена противопоставления, называется маркированной, например, фонема /г/ в отличие от /к/ имеет дополнительный признак – звонкость.

Представители МФШ вместо понятия архифонемы ввели понятие гиперфонемы, появляющейся лишь в изолированной слабой позиции (сбруя, спор, нас). Оба члена оппозиции в условиях нейтрализации рассматриваются как одна гиперфонема. Эта сложная единица, объединяющая две или более фонемы, которые не противопоставлены в данной позиции и выбор между которыми не возможен. Например, первая гласная в слове стакан представляет гиперфонему /о/а/ и нельзя определить /о/ это или /а/, поскольку невозможно перевести данный гласный в сильную позицию (см. также собака, горох). Поскольку Трубецкой считал, что в фонологии основная роль принадлежит смыслорзличительным оппозициям, он классифицировал выделенные им различные типы оппозиций фонем в системе языка, выделяя одномерные и многомерные, изолированные и пропорциональные оппозиции, внутри которых различается целый ряд подтипов данных оппозиций. В связи с этим определение фонемы у Трубецкого приобретает следующий вид: фонема - кратчайшая часть фонологической оппозиции. Оппозиции могут классифицироваться по количеству членов: они могут быть привативными (наличие-отсутствие ДП): m/b и эквиполентные,

бинарными (двоичными) - б/п и т.д. Тернарные (троичные) оппозиции б/д/г (бам/дам/гам) –губной/переднеязычный/заднеязычный выделяются по активному органу. Оппозиции могут быть пропорциональные или изолированные. Оппозиция называется пропорциональной, если отношения между ее членами пропорционально отношению между членами другой или других оппозиций, т. е. если это отношение повторяется в других оппозициях. Так, в русском языке отношение б/б’, т. е. палатализованный: непалатализованный повторяется в парах п/п’, в/в’, д/д’ и т. д.; отношение б/п повторяется в парах д/т, з/c…; отношение б/д/г повторяется в тройках п/т/к, б’/д’/г’ ит.д. Там где пропорциональности нет, оппозиция оказывается изолированной. Например, в немецком языке l/r, т. е. боковой/дрожащий (нем. Leise «тихо»: Reise «поездка»). Но в русском языке л/р не изолированная оппозиция, т. к. есть л’/р’ (солю/сорю). Если фонемы в одной оппозиции соотносятся друг с другом так же, как другие фонемы в другой оппозиции, то обе оппозиции образуют корреляцию. Примером корреляции в русском языке может быть корреляция по звонкости-глухости: [п] ~ [б] = [т] ~ [д] = [с] ~ [з] = [ф] ~ [в] =

[ш] ~ [ж] = [к] ~ [г], по твердости-мягкости: [п] ~ [п’] = [б] ~ [б’] … и т.д. Корреляции дают ясно проявляющиеся группировки фонем для сведения фонем в систему. Соответственно, исходя из вышеприведенных корреляций, в фонологической системе выделяются подклассы звонких и глухих фонем, твердых и мягких фонем.

Несмотря на то, что фонема является кратчайшей единицей языка, она представляет собой сложную и объёмную сущность, которая неоднозначно трактуется в разных лингвистических школах в зависимости от того, какую сторону или функцию фонемы выдвигают языковеды на передний план. Так, в рамках Московской фонологической школы фонема рассматривается как смыслоразличительный компонент или часть морфемы, а представителями Санкт– Петербургской (Ленинградской) фонологической школы - как самостоятельная единица языка, имеющая непосредственную связь со смыслом. Эти исходные различия при построении фонологической теории ведут к существенным принципиальным расхождениям как в трактовке природы, свойств и функции фонем, так и в способах выделения и инвентаризации этих единиц языка.

В американской дескриптивной лингвистике фонему рассматривают как класс аллофонов. Различительная функция фонем и наличие значимых признаков по которым одна фонема противопоставляется другим отмечается и американскими лингвистами. Несмотря на различное определение сущности фонемы в американских и пражских школах структурализма, объединяет их рассмотрение фонемы как функциональной единицы, содержанием которой является набор определенных фонологических признаков, отличающих данную фонему от других членов противопоставления, а основной функцией фонемы считается различительная. Сопоставляя для целей определения типологического сходства или различия фонологические системы двух языков, мы можем без труда убедиться, что они в ряде случаев оказываются различными. Это касается состава, качества и количества имеющихся в них фонем. Рассмотрим в сравнительном плане основные черты фонологических систем английского и русского языков.

Закирова

Билет 11. Простые и составные формы слова.

Вопрос о предикативной связи или предикативных отношениях

Этот вопрос до сих пор дискуссионный. Так Гвоздев, Чеснакова, Бабайцева и др. рассматривают предикативную связь как разновидность подчинительной с главенствующим подчинением.

Задача трудна, Этот человек с умом, День теплый, Выручка пополам

Подобные примеры Чеснакова приводит как доказательство тождественности предикативной связи подчинительной.

Другие учёные: Раскопов – подчинительным компонентом в предложении следует считать подлежащее. Биренбаум – отношения подлежащее-сказуемое – двойное подчинение. Ранее на двойственную характеристику предикативных отношений указывал Пешковский.

Виноградов связь подлежащего и сказуемого характеризовал как взаимоуподобление, координацию. Сам Виноградов отмечал глубокое отличие форм соответствующих предикативу сочетаниям типа «я думаю, ты помнишь» от словосочетаний красивая шуба, новое пальто и др. И считал, что синтаксические отношения координации далеко выводятся за рамки словосочетаний.

Наиболее последовательно предикативную связь охарактеризовала Шведова. Она противопоставила её подчинительной связи, учитывая формальную организацию, парадигматические изменения, грамматические изменения, место в системе оппозиций, а также учитывая круг функций.

Подчинительная связь предопределена валентными свойствами слова. Предикативная связь возникает только в предложениях и предопределена синтаксической ролью подлежащего и сказуемого: выразить предикативность.

Брат принес книгу. Брат принес книгу? Брат принесет книгу.

Парадигматическое несоответствие подчинительной и предикативной связи налицо:

Словосочетание (Ясный день, ясного дня)

Предложение (День ясный, День был ясный, был бы, если бы, пусть будет)

У словосочетания номинативная функция, у предложения – коммуникативная.

В качестве доказательства несубординативной предикативной связи выступают следующие примеры: Мой брат врач, Курить – здоровью вредить, Сосед под луной.

Вслед за Виноградовым будем рассматривать предикативную связь в качестве особенной связи.

В настоящем времени выделяются три разновидности предикативной связи:

1. Координация
2. Соположение
3. Тяготение

Координация – разновидность предикативной связи, спецификой которой является оригинальное уподобление главных членов предложения друг другу.

Разновидность координации тем, … и при согласов.

Координация ср. подлежащее и сказуемое:

1. В роде, числе, падеже, если подлежащее выражено существительным, а существительное полным прилагательным. (осень теплая, студент умный)
2. В роде и числе. Подлежащее выражается существительным в единственном числе в именительном падеже, а сказуемое выражается глаголом прошедшего времени, кратким причастием. Село росло.
3. В лице и числе (Вы работаете лучше других, вы победите в конкурсе)
4. В числе (Младшие братья выросли)

Все перечисленные виды взаимодействия характеризуют собственно-грамматическую координацию, при которой подлежащее и сказуемое флексиями показывает взаимонаправленность своей связи.

Условно-грамматическая координация. Подлежащее соотносится с главным словом (Что-то тёмное виднелось на берегу, Когда-то сто обозначало предикативное число)

В роли подчинения могут быть количественно-именные числительные (Отсутствует два студента)

Ассоциативно-грамматическая координация. (Сочи радужно принимал гостей Олимпиады)

Смысловая координация (Конферансье объявила следующего номинанта)

В качестве подлежащего в смысловой координации могут использоваться местоимения в форме единственного числа, не имеющие категории рода, существительных общего рода.

Соположение.

Соположение не имеет морфологических выразителей свойств (Это не дача, а игрушка) Мой брат – врач.

При соположении части встречается составное именное сказуемое с нулевой связкой.

Тяготение.

Тяготение – отличается при взаимодействии именной части сказуемого с подлежащим через посредство нулевой связки. (Семья Чехова была шумной, талантливой, насмешливой)

NB!!! При тяготении наблюдаются элементы координации между глагольной связкой и подлежащим.

В последние годы в нашей науке оживился интерес к проблеме разграничения логических и грамматических категорий и, в частности, к проблеме разграничения предложения и суждения . Инициатива в исследовании этой проблемы принадлежит, как и следовало ожидать, логикам. Что касается грамматистов, то они относятся к этой проблеме, в сущности, довольно пассивно. С одной стороны, едва ли сейчас найдется у нас такой грамматист, который решился бы открыто признать, что он не видит никакого различия между предложением и суждением. Но с другой стороны, едва ли сейчас найдется у нас и такой грамматист, который в своих высказываниях о предложении и его главных членах фактически в какой-то мере не отождествлял бы предложения и суждения.

На путь отождествления предложения и суждения толкает грамматиста прежде всего, конечно же, то, что между предложением и суждением, или вернее между наиболее изученным типом предложения и суждением, действительно есть соотносительность и что такую соотносительность легко принять за тожество предложения и суждения вообще. На путь отождествления предложения и суждения толкает грамматиста также и то, что такое отождествление избавляет его от огромных теоретических трудностей. Ведь если предложение - это то же самое, что суждение, то тем самым сложнейшая проблема соотношения языка и мышления, грамматики и логики будто бы и разрешена.

Наиболее явная форма отождествления предложения и суждения - это утверждение, что всякое предложение выражает суждение, утверждение, которое, конечно, отнюдь не вытекает из того очевидного факта, что всякое суждение выражется предложением. В самом деле, если всякое предложение выражает суждение, то тогда суждение и предложение это, очевидно, то же самое, но только рассматриваемое с разных точек зрения, - с точки зрения логики и с точки зрения грамматики, и лингвистам больше нечего ломать голову над тем, как следует определять предложение: его, очевидно, следует определить тогда просто как "непосредственную действительность суждения" или "суждение, рассматриваемое с точки зрения его выражения", или как-нибудь в этом роде. Когда же логики говорят, что единственные предложения, которые не выражают суждения, - это предложения вопросительные и побудительные , - то это немногим меняет положение, так как за вычетом вопросительных и побудительных предложений остальные остаются все же лишь "непосредственной действительностью суждения". Спор между логиками о том, выражает ли вопрос и побуждение суждения, интересует грамматиста в сущности не более, чем спор о том, сколько чертей может поместиться на острие иглы. Основной для грамматиста вопрос - вопрос о том, чем всякое предложение отличается от всякого суждения - этим спором не затрагивается.

Более замаскированной формой отождествления предложения и суждения является приписывание предложению смысловой структуры суждения, т.е. утверждение, что содержание всякого предложения расчленяется на то, о чем в нем предицируется (или говорится, сообщается), и то, что в нем предицируется, т.е. на субъект и предикат или на какие-то два другие аналогичные, хотя иначе названные "члена" или "компонента", или "элемента", или "представления" (т.е. субъект и предикат, но прикрытые при помощи тех или иных терминологических ухищрений). К такому приравниванию смысловой структуры предложения к структуре суждения, как известно, сводится в конечном счете и шахматовская теория "коммуникации", т.е. сочетания "двух представлений, приведенных движением воли в предикативную... связь" , как основу всякого предложения. возможны разные варианты этой теории. Так, вариант этой теории мы находим, например, в книге В.Г. Адмони, в которой говорится: "Всякое сообщение, всякий акт мысли обязательно предполагает активное, динамическое соединение, связывание двух компонентов - того, о чем сообщается в сообщении и что определяется в мысли, с тем, что сообщается о первом компоненте в сообщении и чем определяется первый член мысли. Задача сообщения и акта мысли - именно связать эти два компонента, связать живой и активной связью, являющейся отражением их связи в объективной действительности, динамически воссоздаваемой в процессе общения и мысли. Естественно, что это важнейшее свойства сообщения и акта мысли находит свое выражение и в предложении, в его активном и динамическом характере, также заключающемся в том, что в предложении непосредственно, как бы здесь же, утверждается связь двух компонентов, независимо от того, утверждается ли наличие или отсутствие этой связи" . Не представляет большого труда узнать субъект и предикат суждения в двух "компонентах" предложения, о которых здесь говорится.

По-видимому, скрытой формой отождествления предложения и суждения может быть и признание того, что всякому предложению свойственна "предикативность" или что "предикативность" и есть то, что делает предложение предложением. Так, в цитированной книге В.Г. Адмони, непосредственно после приведенного выше, говорится следующее: "Такое активное, динамическое утверждение, происходящее в момент построения предложения или его воспроизведения и являющееся обязательным условием всякого предложения, и есть содержание той важнейшей синтаксической категории, которая обычно носит наименование "предикатиыного отношения" или просто "предикативности" . Таким образом, "предикативностью" здесь называется та расчлененность на два компонента, т.е. субъект и предикат суждения, которая якобы обязательна для каждого предложения.

Такое понимание роли "предикативного отношения" близко к шахматовскому пониманию этого отношения. Но для А.А. Шахматова "предикативное отношение" (слова "предикативность" А.А. Шахматов, насколько мне известно, не употребляет) - это, с одной стороны, отношение, в котором стоят друг к другу члены коммуникации , т.е. замаскированные субъект и предикат суждения, а с другой стороны, отношение, в котором стоят друг к другу подлежащее и сказуемое , т.е. языковые выражения субъекта и предиката суждения. Таким образом, по А.А. Шахматову, "предикативное отношение" - это то, что лежит в основе всякого предложения (поскольку в основе всякого предложения лежит коммуникация), и то, что возможно только в двусоставном предложении (поскольку только в нем есть подлежащее и сказуемое). По-видимому, это противоречие и было зародыщем того раздвоения термина "предикативность", о котором будет речь ниже.

К шахматовскому пониманию "предикативного отношения" близко и то, что А.М. Пешковский называет "сказуемостью" (слова "предикативность" А.М. Пешковский не употребляет, хотя "предикативный" и "сказуемостный" для него совершенно то же самое, и поэтому в принципе "предикативность" и "сказуемость" тоже должны были бы значить для него то же самое). Однако, как известно, для А.М. Пешковского "сказуемость" - это не только то, что делает сказуемое сказуемым, но и то, что делает предложение предложением, поскольку для него сказуемое - это и есть то, что делает предложение предложением, т.е. поскольку для него нет предложения без сказуемого. Расширяя так понятие сказуемого и в то же время отождествляя его с предикатом (он так прямо и говорит: "сказуемое иначе называется предикат.., а самый процесс выражения мысли посредством "сказуемостных" слов и форм - предицированием, или предикацией" ). А.М. Пешковский тем самым, конечно, отождествляет предложение и суждение. Правда, приписывая в то же время сказуемому известную морфологическую природу, т.е. утверждая, что есть особые слова или формы, которым свойственно быть сказуемыми, он как будто и ставит для сказуемого известные рамки, но эти рамки, в сущности, только усугубляют противоречивость его теории "сказуемости", так как оказывается, что "сказуемость" в то же время еще и свойственна слову или словосочетанию самому по себе, вне предложения.

Едва ли кто-нибудь стал бы сейчас вслед за А.М. Пешковским утверждать, что сказуемое - это то, что делает предложение предложением, т.е. что в каждом предложении есть сказуемое. Если и можно спорить о том, есть ли сказуемое в некоторых типах предложений, которые А.А. Шахматов называет "сказуемо-бесподлежащными", то едва ли не бесспорно, что в предложениях, которые А.А. Шахматов называет "бессказуемостно-подлежащными" (т.е. в предложениях типа "Пожар!" и т.п.), невозможно обнаружить ничего похожего на сказуемое в обычном смысле этого слова. Тем более странно, что слово "предикативность", которое, очевидно, образовано от прилагательного "предикативный", т.е. "сказуемостный", продолжает употребляться в значении "то, что делает предложение предложением", или "общая категория, формирующая предложение" , что, очевидно, то же самое, хотя одновременно слово "предикативный" широко употребляется в значении "сказуемостный", "характерный для сказуемого", а "предикативное отношение" или "предикативность" - в значении "отношение, характерное для сказуемого" и т.п., т.е. в значении, которое, если не считать, что сказуемое и есть то, что делает предложение предложением, отнюдь не совпадает с первым значением.

Если бы человек в своей практической деятельности стал, не замечая этого, называть одним и тем же словом два совсем разные, хоть и как-то связанные предмета, например, воду и мыло, то, конечно, действительность вскоре заставила бы его отказаться от такой привычки, иначе бы ему пришлось утолять жажду мылом, и т.д. В другом положении находится лингвист-теоретик. Ничто не препятствует ему называть одним словом две совсем разные, хотя и как-то связанные вещи и не замечать этого. Напротив, это иногда даже помогает ему, так как делает то, что он хочет сказать, неуловимым и, следовательно, неопровержимым. Так, ничто не препятствует лингвисту, не замечая этого, называть "грамматикой" то грамматический строй языка, то науку, этот строй изучающую; "лексическим значением" - то значение отдельного слова, то значение знаменательного слова; "национальным языком" - то литературный язык нации, то язык нации вообще (включая его диалекты); "субъектом" - то субъект суждения, то подлежащее, то производителя действия; "стилем" - то одно, то другое и даже трудно сказать что. Ничто не препятствует лингвисту употреблять и выражения "предикативность" или "предикативное отношение" как в значении "то, что делает сказуемое сказуемым", или "отношение, в котором сказуемое стоит к подлежащему", так и в более неопределенном значении "то, что делает предложение предложением".

Стоит ли, все же, употреблять слово "предикативность" в значении "то, что делает предложение предложением", и нужно ли вообще слово с таким значением? Ведь такое слово было бы, очевидно, нужно только в том случае, если бы то, что делает предложение предложением, встречалось бы и вне предложения, т.е. только если бы то, что делает предложение предложением, не покрывалось бы полностью понятием предложения. Но так как нельзя себе представить, чтобы то, что делает предложение предложением, или "предложенность", если так можно выразиться, встречалось и вне предложения, то и слово для обозначения того, что делает предложение предложением так же не нужно, как не нужно слово "домность" для обозначения того, что делает дом домом, или слово "апельсинность" для обозначения того, что делает апельсин апельсином, или слово "лошадность" для обозначения того, что делает лошадь лошадью. Введение таких слов, очевидно, имело бы только тот сомнительный смысл, что оно сделало бы возможными мнимые определения, как "дом - это то, чему свойственна домность", "апельсин - это то, существенным свойством чего является апельсинность", "лошадь - это то, что обладает свойством лошадности", "предложение - это то, что формируется общей категорией предложенности" и т.д.

В самом деле, ведь совершенно очевидно, что когда "предикативность" определяется как "общая категория, формирующая предложение" и в то же время как имеющая своим назначением "отнесение содержания предложения к действительности" , то здесь просто подставляется то, что мы давно знаем о предложении (отнесенность к действительности считал основным свойством предложения еще Рис, который включал указание на эту отнесенность в свое определение предложения) , в определение того, что его формирует, т.е. в определение "предикативности" или "предложенности".

Что под предикативностью в таком употреблении этого слова не подразумевается ничего такого, чего мы уже не знали раньше, ясно еще из того, что в цитированных выше работах, в которых указывается на "предикативность" как на основной признак предложения, или то, что его формирует, т.е. то, что делает предложение предложением, в то же время даются определения предложения, в которых "предикативность" даже не упоминается. Если бы "предикативность" действительно была бы в таком понимании этого слова только "предложенностью", т.е. если бы действительно в предложении было открыто какое-то новое и притом основное свойство, то тогда естественно было бы подставить найденное новое решение в определение предложения, определитьего как "единицу, обладающую предикативностью", или как-нибудь в этом роде и отказаться от всех других определений. По-видимому, такие определения не даются именно потому, что они сделали бы очевидной бессодержательность слова "предикативность" в таком его употреблении и его ненужность. (Нельзя же в самом деле сказать: "предложение это то, основным свойством чего является предложенность!").

С другой стороны, едва ли можно сомневаться в том, что слово "предикативность" в его этимологическом значении (т.е. в значении "сказуемостное свойство" или "сказуемостное отношение", или "свойство, характерное для сказуемого") - нужное слово. Дело в том, что предикативность в этом смысле слова может быть характерна не только для сказуемого, но и для членов предложения или их элементов, которые в собственном смысле слова не являются сказуемыми. Предикативное отношение, или предикативность в этом смысле слова, характерно, например, для "предикативного" определения", для "предикативного" элемента сложного дополнения (английское I see him come), для "предикативного" элемента независимого причастного оборота (английское we all went home, he remaining behind) и т.д. Таким образом, хотя предикативность в этом смысле и значит "свойство сказуемого" или "сказуемость", она не покрывается понятием сказуемого. Именно поэтому "предикативность" и "сказуемость", в этом значении - отнюдь не пустые слова. В этом его значении слово "предикативность" и будет употрябляться ниже.

Возможны ли предложения, в которых совсем нет предикативности в этом смысле слова? Да, безусловно. Если в предложении нет сказуемого или другого аналогичного ему члена, то, очевидно, в нем нет и предикативности. Так, безусловно, нет предикативности в таких предложениях, как, например, "Пожар!", "Гроза!", "Боже мой!", "Счастливый путь!", "Иван Иванович!", "Гвалт, слезы, просьбы", "Осень, вечер" и т.п., т.е. в предложениях, которые А.А. Шахматов называет "бессказуемостно-подлежащными". Термин А.А. Шахматова, впрочем, очень неудачен в том отношении, что он создает впечатление, будто в этих предложениях есть подлежащее. Между тем очевидно, что если в предложении отсутствует сказуемое, то не может быть и речи о подлежащем. Если подлежащее - это тот член предложения, к которому сказуемое стоит в предикативном отношении, то при отсутствии сказуемого, естественно, не может быть ни члена, к которому оно стоит в предикативном отношении, ни самого предикативного отношения. Такие предложения правильнее было бы называть "непредикативными".

Характерно, что именно в этих предложениях невозможно обнаружить какой бы то ни было соотносительности с суждением. В самом деле, выразить содержание предложения "Пожар!" и т.п. в виде суждения совершенно невозможно. Всякое разложение содержания такого предложения на субъект и предикат (например: "То, что я вижу, есть пожар" или "Пожар есть то, что происходит" и т.п.) устраняет основное в содержании этого предложения, то, что составляет сущность его специфики - его эмфатическую нерасчлененность, - и вводит в него то, чего в нем нет - ту логическую расчлененность, которая в предложениях этого типа невозможна. К сожалению, логики этого часто не учитывают и принимают за содержание таких предложений то, чего в них вовсе нет .

С другой стороны, специфика этих предложений заключается, по-видимому, в роли, которую играет в них интонация. Ведь о том, что слово "пожар" является предложением, мы узнаем только благодаря интонации, с которой это слово произнесено (в письме эта интонация может подсказываться соответствующим знаком препинания или контекстом). Именно определенная интонация делает эти предложения предложениями. Другими словами, это предложения, оформленные только интонацией.

Между тем в предложении, в котором есть сказуемое, несомненно именно сказуемое - это то, что заставляет осознавать это предложение как предложение (этим, очевидно, и объясняется то, что сказуемость или предикативность, т.е. свойство сказуемого, принимается, ошибочно конечно, за то, что всегда делает предложение предложением). В самом деле, ведь словосочетание типа "птица летит" или "стена бела", очевидно, не могут не быть предложениями, поскольку в них есть сказуемые. Словосочетания эти будут предложениями при любой интонации .

Другими словами, невозможно придать этим словосочетаниям такую интонацию, которая бы показывала, что они не предложения. Мы воспринимаем эти словосочетания как предложения не потому, что они произнесены с определенной интонацией (а само собой разумеется, что в речи им всегда присуща та или иная интонация), в частности не потому, что они произнесены с "интонацией сообщения", но потому, что в них есть сказуемое. Таким образом, это предложения, оформленные не интонацией, а определенной внутренней структурой. Но наличие сказуемого означает и наличие сказуемости, или предикативности. Поэтому эти предложения могут быть названы также "предикативными".

Легко заметить, что "предикативные" предложения - это вместе с тем такие предложения, содержание которых всегда может быть выражено посредством суждения и которые обычно даже не нуждаются в перефразировке для того, чтобы было выявлено их логическое содержание. Так, "птица летит", "стена бела" и т.п. могут быть и суждениями.

Но то, что предикативность может делать предложение предложением, вовсе не значит, что предикативность всегда делает словосочетание, в котором она наличествует, предложением. Так, предикативность, характерная для одного из компонентов сложного дополнения (который можно назвать "сказуемым сложного дополнения"), не превращает это дополнение в целое предложение. Даже предикативность, характерная для сказуемого, не всегда является тем, что делает предложение предложением, поскольку сказуемое возможно и в том, что является не предложением, а лишь его частью, а именно сказуемое, как известно, возможно (и даже необходимо) в так называемых "придаточных" предложениях, т.е. частях предложения, которые, очевидно, не являются целыми предложениями и называются "предложениями" только по недоразумению.

Таким образом, между предикативностью и предложением нет соотносительности. Наличие сказуемого, т.е. предикативность - это не существенный признак предложения. В предложении может не быть предикативности, и предикативность может быть там, где нет предложения.

Напротив, между предикативностью и суждением несомненно есть прямая соотносительность. Наличие сказуемого (т.е. предикативности) в предложении указывает на способность этого предложения выражать суждение. Предикативность, или предикативное отношение, - это по содержанию, несомненно, и есть то, что в логике называется отношением между субъектом и предикатом суждения.

Сущность предикативности, или предикативного отношения, становится всего яснее, если сопоставить два предложения одинакового лексического содержания, но различающиеся тем, что в одном из них есть сказуемое (и, следовательно, предикативность), тогда как во втором его нет. Например: "Лес - зеленый" (где "зеленый" - именное сказуемое) и "Лес зеленый!" (где сказуемого нет и где только интонация удивления и т.д. показывает, что это предложение). В первом предложении есть тот мыслительный элемент, благодаря которому отношения действительности оказываются как бы активно раскрываемыми мыслью, тогда как во втором предложении этого мыслительного элемента нет.

Однако, хотя предикативность, или предикативное отношение, соотносительна отношению субъекта и предиката суждения, не случайно это отношение называется по второму из этих членов (предикату). Дело в том, что именно второй из членов, стоящих в предикативном отношении, т.е. сказуемое или аналогичный ему член, выражает это отношение (конечно, именно потому и есть потребность в слове, называющем предикативное отношение как свойство сказуемого, т.е. потребность в слове "сказуемость", или "предикативность"). По-видимому, в этом и заключается основное отличие подлежащего и сказуемого от субъекта и предиката суждения. Что это действительно так, показывают, в частности, случаи, когда между двумя членами предложения, находящимися в предикативном отношении, нет никаких формальных отличий, например, когда связочный глагол соединяет два члена, каждый из которых по своей грамматической природе мог бы быть как подлежащим, так и именной частью сказуемого. Например: "Самая красивая была младшая дочь". в таком предложении в каждом из его главных членов (которые, очевидно, можно назвать только одним "досвязочным главным членом" и "послесвязочным главным членом" или как-нибудь в этом роде) есть только то, что может быть в одинаковой мере существенно как для подлежащего, так и для сказуемого, а именно наличие другого члена, к которому данный член стоит в предикативном отношении. В чем заключается тот минимум, который необходим для того, чтобы подлежащее и сказуемое стали в этом предложении раздичимы? Какой из главных членов будет субъектом суждения, а какой предикатом, очевидно, несущественно, поскольку, как справедливо утверждают логики, и подлежащее, и сказуемое могут быть как субъектом, так и предикатом суждения, в зависимости от контекста. Так, в предложении "Птица летит" как ответе на вопрос "Что делает птица?", "летит" - предикат, но в предложении "Птица летит" при ответе на вопрос "Что летит?", "птица" - предикат. При этом утверждать, как иногда делается, что тот член, который выражает более широкое понятие, должен быть предикатом суждения, очевидно, нельзя, потому что, во-первых, объем понятий, выражаемых главными членами, может быть одинаков (как в предложениях тождества), а во-вторых, всегда можно представить себе такую ситуацию (как бы она ни была необычна), когда член, выражающий более узкое понятие, является, несмотря на это, предикатом суждения.

Минимум, который необходим для различения подлежащего и сказуемого в предложениях типа "Сама красивая была младшая дочь", заключается, очевидно, в знании того, к какому из двух членов относится связка, т.е. в знании того, в каком из членов выражается предикативное отношение, тогда как связка в таком положении, конечно, и есть выражение предикативного отношения. Специфика таких предложений, очевидно, в том и заключается, что выражение предикативного отношения, т.е. то, что составляет сущность сказуемого , оторвалось в них от сказуемого и что поэтому вместо предложения и сказуемого в них есть только два главных члена, из которых ни один не является ни подлежащим, ни сказуемым, несмотря на наличие предикативного отношения между этими членами.

Но если сказуемое - это тот главный член, который выражает предикативное отношение, то очевидно, что отсутствие сказуемого и отсутствие подлежащего в предложении - вещи совершенно неравноценные. Поэтому очень неудачным представляется шахматовское деление предложений на "односоставные" и "двусоставные". Дело в том, что шахматовские "односоставные сказуемо-бесподлежащные" предложения (т.е. предложения типа "Сижу как на иголках" и т.п.), несравненно ближе к "двусоставным" предложениям, чем к "односоставным бессказуемо-подлежащным" предложениям (т.е. предложениям типа "Пожар!" и т.п.). Между словом "пожар" в "односоставном" предложении "Пожар!" и словом "пожар" в "двусоставном" предложении "Пожар начался" в синтаксическом отношении нет ничего общего. Напротив "сижу" в "односоставном" предложении "Сижу как на иголках" и "сижу" в "двусоставном" предложении "Я сижу как на иголках" совершенно аналогичны в своей синтаксической функции выразителя предикативности, т.е. в своей функции сказуемого. Поэтому "сказуемо-бесподлежащные" предложения было бы целесообразно объединить с "двусоставными" в группу "предикативных" предложений, т.е. предложений, имеющих сказуемое и противопоставить их "бессказуемо-подлежащным" как "непредикативным".

По-видимому, логическая двучленность, т.е. способность выражать суждение, вообще отнюдь не обязательно подразумевает грамматическую "двусоставность", т.е. наличие не только сказуемого, но и подлежащего, и, наоборот, грамматическая двусоставность, т.е. наличие в предложении не только сказуемого, но и подлежащего, вовсе не обязательно подразумевает, что субъект суждения будет в таком предложении совпадать с подлежащим. Так, по-видимому, логическая сущность безличных и других "сказуемо-бесподлежащных" предложений в том и заключается, что они могут выражать суждение, хотя субъект суждения в них не может совпадать с подлежащим. Но то же самое может иметь место и в некоторых двусоставных предложениях, например, в предложениях с так называемым "формальным" подлежащим (английское It is blowing hard "Дует сильный ветер", норвержское Det blaste friskt "Дул свежий ветер") или в предложениях, в которых подлежащее вытеснено со своего места особым служебным словом (английское There is a book on the table "На столе есть книга", норвежское Det blaste en frisk vind "Дул свежий ветер"). Предложения последнего типа по своему логическому содержанию могут быть совершенно тожественны предложениям с "формальным" подлежащим. Так, норвежские предложения Det blaste friskt и Det blaste en frisk vind, в которых субъект суждения в одинаковой мере не может быть выражен подлежащим, противопоставлены предложению En frisk vind blaste "Дул свежий ветер", в котором субъект суждения может быть выраден подлежащим. По-видимому, в русском языке то, что Л.В. Щерба называл "одночленными" предложениями в противоположность "двучленным" (т.е. предложениям типа "Воробушки чирикают" в противоположность предложениям типа "Мой дядя - генерал") , - это предложения, в которых объект суждения не противопоставлен четко предикату, в противоположность предложениям, в которых логическая структура суждения более четко выражена. К сожалению, зависимость логического содержания предложения от грамматической формы этого предложения совершенно неисследована, поскольку логики естественно считают, что заниматься этим должны грамматисты, тогда как грамматисты не берутся за это, полагая (ошибочно, по-видимому), что это не их дело.

Список литературы

(Примечания)

1. Я имею в виду статьи П.С. Попова (Предложение и суждение. - В кн.: Вопросы синтаксиса современного русского языка. М., 1950, с. 5-35) и М.Н. Алексеева и Г.В. Колшанского (О соотношении логических и грамматических категорий. - "Вопросы языкознания", 1955, № 5, с. 3-19), а также ряд кандидатских диссертаций, появившихся в последние годы.

2. См., например: Таванец П.В. Суждение и его виды. М., 1953, с. 23-29.

3. Шахматов А.А. Синтаксис русского языка. Л., 1941, с. 19.

4. Адмони В.Г. Введение в синтаксис современного немецкого языка. М., 1955, с. 39.

6. Шахматов А.А. Указ. соч., с. 19.

7. Там же, с. 38.

8. Пешковский А.М. Русский синтаксис в научном освещении. Изд. 5-е. М., 1935, с. 152, примечание.

9. Виноградов В.В. Некоторые задачи изучения синтаксиса простого предложения. - "Вопросы языкознания", 1954, № 1, с. 15. Ср. также: Грамматика русского языка, т. 2, ч. 1. М., 1954, с. 80 и слово "предикативность" в БСЭ. Изд. 2-е, т. 34, М., 1966.

10. Там же.

11. "Ein Satz ist eine grammatisch geformte kleinste Redeeinheit, die ihren Inhalt im Hinblick auf sein Verhaltnis zur Wirklichkeit zum Ausdruck bringt" (Ries J. Was ist ein Satz? Prag, 1931, S. 99). - Может ли отнесенность к действительности считаться основным свойством предложения и отличается ли такая отнесенность от модальности - это тоже спорные вопросы, но они требуют специального рассмотрения.

12.См., напр.: Таванец П.В. Суждение и его виды, с. 26.

13. Здесь как будто можно возразить, что, если кого-нибудь попросят дать два примера русских слов, оканчивающихся на ударное "а", то он может ответить "стена, бела", т.е. произнести эти слова с перечислительной интонацией. Но ведь в том-то и дело, что в этом случае интонация будет показывать, что эти два слова не связаны между собой, т.е. не образуют словосочетания.

14. Сущность сказуемого определяется обычно иначе. Так, по старому школьному определению, сказуемое - это "то, что говорится о подлежащем", т.е. просто-напросто предикат суждения. Однако определения сказуемого, которые даются в научных грамматиках (например, в нашей академической грамматике русского языка) обычно отличаются от старого школьного определения только тем, что они не только отождествляют сказуемое с предикатом суждения (как обозначение "признака, состояния, свойства, качества того предмета, который выражен подлежащим", и т.п.), но еще и содержат перечень всех формальных признаков сказуемого в данном языке на данном этапе его развития, иногда совсем несущественных, но не указывают, какой же из этих признаков является действительно существенным, т.е. подменяют определение описанием. Такая же подмена, впрочем, есть обычно и в научных определениях предложения.

15. Щерба Л.В. Очередные проблемы языкознания. - Изв. АН СССР, т. 4, вып. 5, 1945.

16. М.И. Стеблин-Каменский. О предикативности.

Репетиторство

Нужна помощь по изучению какой-либы темы?

Наши специалисты проконсультируют или окажут репетиторские услуги по интересующей вас тематике.
Отправь заявку с указанием темы прямо сейчас, чтобы узнать о возможности получения консультации.